|
|
Сел Федя за икону.
В старой школе, где мы жили в 80-м, был музей с единственным по-настоящему ценным экспонатом, иконой не то шестнадцатого, не то семнадцатого века. А музей в школе располагался прямо в рекреации, за полутораметровой стеклянной перегородкой. Взрослому парню через неё перемахнуть – раз плюнуть.
Пришли к нам как-то гитальские «в гости». Таких гостей бы... да делать нечего. Разогнали детей по палатам, сами с Платоном по разные стороны зала встали, каждый свой участок контролирует.
Вваливаются к девицам.
Представляете наше гадостное ощущение: прёт на тебя пьяная харя, а ты вместо того, чтобы без разговоров – в торец, вынужден изображать добродушного соседушку, дескать, выпили мальчики, чего не бывает. И никуда не денешься – их человек пятнадцать парней, половине за двадцать уж. Так вот, зашли к девицам. Я сразу туда (мой участок наблюдения, ПАМ вторую группу сторожил), уж если, не дай Бог, что – придётся силой.
Подходит один, длинный, к тумбочке. На ней лосьон стоит.
– Коля, мы это пьём?
– Пьём!
Открывает флакончик, в рот себе выпузыривает.
Девчонки прыснули. Он обиделся, набычился сразу, мозги заскрипели – ответную реплику придумывает. Я к нему – мол, пора и честь знать! Он обрадовался – соперник попривычней, чем девчонки, аргументы чешутся...
– Да ты кто такой?! Да я, такую мать!
И отвёрточку из кармана тянет. Как-то мне нехорошо становится, прикидываю, какой стул хватать...
Дальше совершенно неожиданно.
К тому времени у меня там уже «кореш» появился, больно ему нравилось, что я – студент. Этот белобрысый «кореш» отодвигает меня в сторону, заслоняет собой и орёт длинному:
– Ты на Андрюху?! На лучшего друга?!
Выдёргивает у длинного отвёртку, хватает его за шею (а длинный, что интересно, как телёнок послушный), и в коридор волочет, по-карельски что-то приговаривая.
Я волной воспользовался и к остальным так, построже: мол, давайте, ребята, загостились. Самому ещё 18 лет, очко играет, страшно... Но давлю.
Пока мы там в палате кувыркались, Федя за полутораметровый заборчик и сиганул. Заметили, когда уже обратно перелезал. Ну, лазил и лазил. Пиджак, правда, оттопыривается, но чтo там у него, неизвестно; как воровал – не видели.
Через два дня приезжает милицейская машина. Весь отряд в тот день в Кижи уехал, а я остался: девчонка одна заболела, должны были родители из Питера на машине приехать, забрать.
Выходит из машины капитан и ко мне:
– Здравия желаю, капитан такой-то!
– Здравствуйте.
– У вас на днях такое-то происшествие было?
– Было.
– Давайте протокольчик составим...
Честь по чести – подписываю протокол, уезжает капитан.
И всё.
Гости ещё появлялись, Федя с ними, новостей никаких... стали забывать. На следующий год выясняется – посадили Федю, два года дали...
А отсидел – разбираться пришёл...
А. А. Пирогов («Июль») |
