|
|
1991й год — это мы без Гриньки приезжали, вдвоем с Федькой.
Тогда еще, помню, случайно встретились в автобусе (оба ехали с экзаменов) и решили – а поедем! Вечером этого же дня и поехали.
Приехали.
Думаем – надо учудить чего. Чего? Вот все одинаково утром появляются (поезд в Туксу приходит где-то часов в 6). А давай-ка мы погодим, и объявимся попозже! Ну, только, конечно же, надо и поработать еще!? Пусть на работу уедут, а мы к ним пешочком дойдем – там на месте чего и учудим. Ок!
Засели у поворота в каких-то металлических останках от сарая. Покормили комаров. Проехал Стимул. Мы приблизительно направление засекли и рванули в садик – шмотки бросить и переодеться.
Получилось так, что в этот день отряд был разбит на несколько десантов. Дошли мы до самого ближнего (народ уже прилично от края уполз) и встали на новые гряды.
Здесь главным оказался Брекелев, который через какое-то время решил узнать – кто и по какому праву ковыряется в наших лапушатских грядах, собственно!?
Идет суровый.
Мы ржём.
Метров за 30 заулыбался. Ну разздоровались, чин-чинарем. «Давай, — говорим, — ты народу скажи, мол, дети арендаторов помогать пришли.» Хотели еще типа-драку устроить, да не стали чего-то.
Ушел Димка.
Потом всю дорогу нас потихоньку то пугались, то узнавали. Кто-то рассказывал позже, что очень удивлялся – как это дети арендаторов так быстро работают?!
Отработали, поехали домой. Настроение прекрасное. Надо остальным десантам адыщ зарубить! Как раз наш Стимул приехал самый первый – мы успели, кажется, помыться и в кладовку спрятаться.
Опять пережидать пришлось. Теперь ждем начала обеда. Димка, слышим, на молитву Пирогова раскручивает. Тот ломается, но Брекет – свой чувак! – настоял. Понеслась «Кумалама...» Приготовились! Федька меня на руки взял.... «...Федя! ДИЧЬ!» ... и вошел в столовую (локтем об косяк).
Ой! Какие бешенные овации! Такая неподдельная радость в глазах!! Я, честно говоря, даже в некоторм шоке оказался.
Ну, отпущенные нам пару дней использовали по максимуму. Что называется – отрывались. Правда, работали не очень, но это – издержки пьянящей свободы.
Л. Фомин |
