Фотографии

Мемуар

А. А. Пирогов («Июль»)

...в 87-м году так нас с этим делом (с поносом — прим. ред.) прижало — ещё бы чуть–чуть, и лагерь свернули. За один день восемь человек свалились. Сначала мы всё — шуточки–прибауточки, дескать, жрать надо меньше, но скоро стало не до смеху. Температура под сорок, каждые полчаса — понос. Уложили больных в отдельную палату, чаёк–сухарики, таблетками кормим. Температура не падает день, другой… Напугались до невозможности. Объявили карантин, три дня на работу не ходили, чуть от скуки не померли в четырёх стенах (дождь ещё, как назло, не прекращался). Всего–то отряд был — двадцать человек вместе со взрослыми, и пол-отряда, считай, влёжку. Вызвали из Питера машину (слава Богу, один из родителей смог приехать), нагрузили — и отправили домой. Как просились остаться! Четверо оклемались уже, но всё равно — отправили. Очень уж страшно. Машину, говорят, каждый час останавливали. Ну, все четверо — парни, так что... кучкой держались. Возле обочины.

А. Фомин

87-й год. Мой первый ЛАПУШКО. Жили тогда в старой школе.

Делали как-то досуг, сидели возле футбольного поля у огромного стога сена. Как и что делали — не помню, а вот когда собрались обратно, вздумалось мне взобраться на стог. Ну то есть хотя бы попытаться, поскольку стог был раза в 3 выше меня. По периметру к нему были приставлены достки градусов где-то под 45. Ну я разбежался и на одну из них нацелился. Шагу на втором оступился, и сел верхом на эту злосчастную доску, порядочно отбив себе то, что обычно отбивается...

Так и засеменил домой вслед за Вованом, который сразу сказал — мол, не лезь.

Вхожу это я в школу, а тут Платон Саныч с местными разговаривает, и те на меня показывают. Ну всё, думаю, приплыли.

И действительно: на штабе мне разнос устраивают, причем за то, что я-де влез-таки на этот стог, разбросал всю верхушку, и там чуть ли не на санках с него скатывался несколько раз. И влепили 3 наряда «За нарушение устава».

Вопиющая несправедливость так запала в душу, что до сих пор спокойно вспоминать не могу :-)