ЛАПУШКО
1987 1988 1989
Детский сад
д. Тукса

Отряд 30 человек

ШЕФ


П. А. Маноцков
...

СОВЕТНИКИ


А. А. Пирогов

О. А. Зимина

Л. И. Ильяшенко

1 бригада


А. Маноцков
(Комиссар)

П. Ершов

Г. Баду

Я. Касавченко


2 бригада


А. Щербаков

Ф. Гричачин

Н. Шпика

Н. Рындина

О. Левичева

Н. Щербакова

3 бригада


К. Фиревич
(Командир)

С. Волженков

А. Фомин



4 бригада


Л. Ревуцкая
(завхоз)

М. Ильяшенко

С. Назаретский

С. Бросалин

В. Степановский

Е. Ковальчук

О. Романова

Сделали

XX га капусты

XX га турнепса

ЩЕДРОЕ ДАРЕНИЕ

ШЛЯГЕР ГОДА

«Коля Ш. из Пушкина»

БАННЫЕ АДЫЩИ

«Белое солнце пустыни» (в роли Сухова — К. Фиревич)

ВЫХОДНЫЕ

Нурмолицы, Ладога, Кижи

Газеты, графики

 

Фотографии

Поэтический фестиваль «Навоз Пегаса»

А. П. Маноцков

Адыщная ночь (поэма)

Офигенный шухер, шухер офигенный,
Офигенный шухер, шухер офигенный…
Офигенный шухер, шухер офигенный,
Офигенный шухер, шухер офигенный!

Голодные лапушата

Нас — тысячи,
Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы!
Мы жрать хотим, а что — не знаем сами,
Проглоты мы,
Да! Лапушата мы!
С квадратными от голода глазами.

Нам внятно всё —
Оладьи и блины,
Сожрем мы всё и вся, не подавившись.
Три раза в день питаться мы должны,
А потому работаем, сказившись!

И если кто–то вдруг, когда–нибудь
За это нас попробует ударить,—
Его к могиле краток будет путь:
Мы будем мясо белых братьев жарить!

Из лирики

Разгребая сиреневость трав
В синей дымке за кучей капусты
Ты прошел, дерзновенно поправ,
Мою грядку, вздыхая без устали.

Ты бросал на нее сорняки
Тяжким грузом унылого сплина,
И стонала я от тоски:
Ты мне грядку засыпал, скотина!

Обернувшись, ты долго смотрел
Своим глазом, оранжево–мутным,
И внезапно поник, погрустнел,
Был твой взор несказуемо–чудным.

Сквозь рыданья ответил ты мне:
А пошла ты подальше, зараза!
Словно трель соловья при луне
Прозвучала та дивная фраза.

Детское

Прилетели различные птички,
Стали реже ходить электрички,
И приехали детки в совхоз
Зарабатывать бурный понос.

Ползать бедным приходится долго,
Называется это «прополка».
По турнепсу детишки ползут,
Все на свете ужасно клянут.

Вы такими не будьте, ребята,
И по полю вам ползать не надо,
А то будет животик болеть,
В нижней части желудок скрипеть!

Призыв

Заруба! Заруба!
Дадим гадам дуба!
Прополем! Ура!
На работу! Пора!

Вперед! К новым далям!
Парарам! Лялялям!
Работа нас ждет!
Давайте! Вперед!

Мы будем! Мы будем!
Нести радость людям!
Вива! Банзай!
Спеши! Догоняй!

Притырок! Дубина!
Согни свою спину!
Вперед! Лишь вперед!
ПАМ к победе ведет!

Навоз Пегаса

Идет обоз с Парнаса,
Везет навоз Пегаса!

Мемуар

А. А. Пирогов («Июль»)

Действительно, Адыщ всему отряду целиком — это из разряда бестселлеров.

1988 год.

В последний день ПАМ пошел в контору рассчитываться, а я на поле старшим. Загрузились в «Стимул», едем, дети орут: «Андрей Саныч, запевайте», а я смотрю — не туда нас везут, автобус к конторе заворачивает. Подъезжаем, меня к главному агроному приглашают.

— Не осталось вам больше полей под прополку, все сделали, молодцы! Можем предложить только на лесопилке помочь, территорию убрать. Но это — после обеда, не раньше.

— Хорошо.

Лесопилка так лесопилка, не простаивать же. Пока шел обратно к «Стимулу», сподобился! До сих пор удивляюсь — за минуту по дороге такой адыщ придумал! Захожу в «Стимул» и объявляю строго:
— Работы на прополке не осталось! Сейчас поедем на железную дорогу, кусты вдоль рельсов вырубать! Меня предупредили, что там болото, неимоверное количество гнуса, мошкары! Так что — возвращаемся в дом, переодеваемся. Защитить все части тела! Руки, само собой, но главное — головы! Девушкам платочки подвязать по-деревенски, знаете? Парням — шапки, капюшоны, да и платки можно! За все про все — пять минут. Лично проверять буду!

Пока дети в доме копошились, объяснил все Ольге Санне, она фотоаппаратик зарядила.

Выстраиваю детей перед домом. Утро жаркое, солнце палить уже начало, а они все укутались как полярники! Обхожу строй, критические замечания отпускаю, а фотокорреспондент работает.

— Ну, а теперь слушаем внимательно, последнее объявление!

Отошел поближе к дому и выдал:
— ХАНА-А-А!!

Трехсекундная пауза...

Дошло.

Ох, как они за мной гнались! Еле-еле успел в кладовке запереться. Думал, дверь разнесут к чертовой матери.
Полчаса не выпускали, паразиты. Крови жаждали.

А. А. Пирогов («Июль»)

...в 88-м году в Туксе рядом карельские школьники работали. Нас тогда немного было, человек двадцать, вот совхоз и договорился с петрозаводской школой. Приехали они чуть позже, мы уже неделю отработали. В первый их рабочий день оказались на соседних полях. Ну, наши орлы мне: «Платон Саныч, сделаем петрозаводских!» Я про себя думаю — конечно сделаем, но вслух опасаюсь, не кажите «Гоп» говорю.

Начали.

Мы сразу — мордами в грядки, а они линейку на краю устроили, поговорили, и красное знамя выставили, метров на тридцать вперед. Кто до знамени добирается, хватает его и снова вперед выставляет. Так и тянутся за знаменем, соревнуются. Что ж, работаем. Шульц с Фиревичем, ударники наши, из кожи вон лезут, упираются, однако красное знамя только что догоняют, а обогнать не могут. Остальные вообще на уровне их средней группы идут. Смотрю — оскорбляются наши — почему не обгоняем? Да мне и самому не верится, что кто—то нас на работе обставить может. Не было такого ни разу, кто бы рядом ни становился. Внимательнее присматриваться начал, совсем что—либо понимать перестал: наши как кроты в земле копошатся, а с соседнего поля — шуточки-смех, с флагом туда-сюда бегают… На «Шабаше» не выдержал, пошел посмотреть.

Навстречу мне — их руководитель. Молодой парень, сапожки кокетливые, джинсы чистенькие (внаклонку, значит, работает, раз колени без грязи, а внаклонку не дашь такого темпа, хоть тресни). На груди значок самодельный — «Товарищ Сергей». Мне смешно становится, но серьёзность сохраняю. Знакомимся, то-сё, вы откуда, а вы как, да мы — такие-то…

Вворачиваю между прочим вопросик: как, мол, у вас так быстро получается, научите. Он мне — про красный флаг, пионерскую организацию и товарищескую взаимопомощь. А я уже сам разглядел — по двое на одной гряде работают. Вопросов нет.

В 12:30 они уехали, а мы как обычно, ещё полтора часа. Объяснил деткам всё, посмеялись… И перестали сравнивать. Шульц только изощрялся — давайте, мол, тоже флаг изготовим, я, мол, готов для общества штанцы рабочие пожертвовать, или трусы. А «Товарищ Сергей» нас пионерским размахом ещё не раз поразил. «Марш Мира» в деревне провел. Ночью с факелами из конца в конец маршировали, за мир боролись. Полдеревни перебудили...

А. А. Пирогов («Июль»)

...в 88-м дело было, когда на Нурмолицкое озеро в выходной ездили. Решили тогда старички бунт поднять. Смылись потихоньку в лес, нарядились, размалевались оружие себе добыли — дубинки, копья; а один, Антоша, железный прут надыбал. Кинулись с воплем на начальников, да не рассчитали, успел я из кольца вырваться. Бегу к понтону, они за мной. Человек десять дятиклассников, все, как на подбор, здоровые, черти, рослые. Орут: «Не уйдёте, Андрей Саныч!» Ха–ха. В воду, думаю, без ПАМовского разрешения всё равно не полезут: хоть дебош, хоть не дебош, а наряды получать никому не охота. Разбежался — и ласточкой с понтона. А глубина порядочная там, метров пять. Неудачно прыгнул, вниз глубоко ушёл, долго выныривал... Вылетел из воды, воздуху набрать не успел — фонтан брызг в лицо, кто–то рядом плюхнулся. Чуть отплыл, жду. Мастер, видно, нырнул — так долго не выныривает.

Мне уж потом рассказали, что произошло. Вторая Советница, Ольга Санна, решила за меня отомстить. Выскочила следом на понтон, да самого ретивого, который ближе всех к краю стоял, в воду и столкнула — Антошу с железным прутом в руке. А плавать Антоша не умел! Жлоб — метр девяносто, боксёр, а плавал как топор и воды боялся. Вынырнул «мастер», руками по воде колотит, вопит. Все ржут, веселятся, а я вспоминаю, что плавать–то он — йок! Что делать? У Антоши глаза по восемь копеек, водички уже хлебнул, кашляет. И не подплыть — ломанёт ещё с перепугу железякой по голове. Ору: «Антоша, бросай прут!» Ну, у Антоши кличка была «рыб спит», а тут ещё в такой обстановочке. Снова ору: «Антоша, прут бросай!» То ли понял, то ли просто выронил. В два гребка к нему подплываю, лихорадочно вспоминаю, как там положено по науке. Какая, к чёрту, наука, чуть не придушил его — схватил сзади не под руки, а под горло. Перевернул на спину, он вроде и успокаиваться начал, одной рукой держу, второй загребаю. Тяжёлый, гад, пока семь метров до берега дотянул, сам чуть не утоп. Встали на дно, оба отдышаться не можем. Антоша бледный, как поганка, трясётся весь. А эти остолопы стоят себе, ржут, думают, спектаклю разыгрываем. Какая тут спектакля, слава Богу — обошлось.

Жалко, медаль «За спасение утопающих» не дали мне. Предлагал потом Антоше перед кинокамерой повторить, чтобы все документально заверено было. Гонорар, мол, пополам. Не согласился Антоша чего–то...

ЛЮДИ
ПЕСНИ
РАЗГОВОРЧИКИ