ЛУЧШИЙ БОЕЦ

Дмитрий Брекелев

ЩЕДРОЕ ДАРЕНИЕ

ВЫХОДНЫЕ

Нурмолицы, Ладога, Кижи

Мемуар

А. Фомин

1991-й год — это мы без Гриньки приезжали, вдвоем с Федькой.
Тогда еще, помню, случайно встретились в автобусе (оба ехали с экзаменов) и решили — а поедем! Вечером этого же дня и поехали.

Приехали.

Думаем — надо учудить чего. Чего? Вот все одинаково утром появляются (поезд в Туксу приходит где-то часов в 6). А давай-ка мы погодим, и объявимся попозже! Ну, только, конечно же, надо и поработать еще!? Пусть на работу уедут, а мы к ним пешочком дойдем — там на месте чего и учудим. Ок!

Засели у поворота в каких-то металлических останках от сарая. Покормили комаров. Проехал Стимул. Мы приблизительно направление засекли и рванули в садик — шмотки бросить и переодеться.

Получилось так, что в этот день отряд был разбит на несколько десантов. Дошли мы до самого ближнего (народ уже прилично от края уполз) и встали на новые гряды.

Здесь главным оказался Брекелев, который через какое-то время решил узнать — кто и по какому праву ковыряется в наших лапушатских грядах, собственно!?

Идет суровый.

Мы ржём.

Метров за 30 заулыбался. Ну разздоровались, чин-чинарем. «Давай, — говорим, — ты народу скажи, мол, дети арендаторов помогать пришли.» Хотели еще типа-драку устроить, да не стали чего-то.

Ушел Димка.

Потом всю дорогу нас потихоньку то пугались, то узнавали. Кто-то рассказывал позже, что очень удивлялся — как это дети арендаторов так быстро работают?!

Отработали, поехали домой. Настроение прекрасное. Надо остальным десантам адыщ зарубить! Как раз наш Стимул приехал самый первый — мы успели, кажется, помыться и в кладовку спрятаться.

Опять пережидать пришлось. Теперь ждем начала обеда. Димка, слышим, на молитву Пирогова раскручивает. Тот ломается, но Брекет — свой чувак! — настоял. Понеслась «Кумалама...» Приготовились! Федька меня на руки взял.... «...Федя! ДИЧЬ!» ... и вошел в столовую (локтем об косяк).

Ой! Какие бешенные овации! Такая неподдельная радость в глазах!! Я, честно говоря, даже в некоторм шоке оказался.

Ну, отпущенные нам пару дней использовали по максимуму. Что называется — отрывались. Правда, работали не очень, но это — издержки пьянящей свободы.

Т. Петрова

В 91-м произошла одна неприятность.
Заболело и закололо у меня что-то в левом боку. Сильно закололо-заболело. Не один день это продолжалось.
Я даже в кухонных девочках оставалась, а все равно — не проходит.

В общем, перепугались все, вдруг дело серьезное? Может, это аппендицит...
А тут, как раз, гости из Питера приезжали на машине. То ли учителя, то ли чьи-то родители. Не помню.

И, на всякий случай, решили меня в Питер отправить, чтобы там доктору показалась...

Договорились мы с Андрей Санычем, что позвонит он мне вечером следующего дня, дабы узнать, что со мной и как.

И поехала я, грустная и печальная, в город Питер. Сижу на заднем сиденье, смотрю в окно и вздыхаю.

С утра, как проснулась, побежала к докторам, к счастью — никакого аппендицита у меня не обнаружилось и я, счастливая и довольная, поехала, точнее — «полетела» покупать билет до Туксы.

Купила в общий вагон. И только на следующий вечер. Других не было.

А вечером я ждала звонка Андрей Саныча. Как я ждала этого звонка — не рассказать! Сидела у телефона весь вечер, и очень хотела Пирогова обрадовать, что я следующим вечером еду обратно.

Еле-еле дождалась вечера следующего дня и прыгнула в поезд.

Как я ехала —это отдельная история.. Народа в вагоне в четыре раза больше, чем мест )).

Но это все уже было не главное.. Я ВОЗВРАЩАЛАСЬ В ЛАПУШКО!

Приехала!

А на линейке меня вызвали на флаг! За Преданность!

У меня, помню, руки дрожали и в ушах звенело.

Такая вот история.